4.3. Лингвистический слой

Местные, территориальные разновидности языка - диалекты (от греч. dialektos - разговор, говор, наречие), изучает раздел языкознания, называемый «диалектология». В конце XIX в. из диалектологии выделилась лингвистическая география, делающая упор на изучение территориального распространения языковых явлений. Накопление данных о наличии диалектных различий в разных языках выдвинуло проблему совпадения или несовпадения границ распространения этих различий на определённой территории (Иванов, 1990).

Основным понятием лингвистической географии является изоглосса. Изоглоссой называют линию на карте, ограничивающую территорию распространения отдельного языкового явления. С этими изолиниями тесно связано понятие лингвистического ареала - территории, ограниченной изоглоссой, на которой распространено данное языковое явление. Совокупность типических ареалов часто называют лингвистическим ландшафтом данного языка.

Изоглоссы разных диалектных явлений пересекают территорию распространения языка в самых различных направлениях. В каких-то её частях изоглоссы сгущаются, образуя пучки, сигнализирующие о том, что здесь проходит диалектная граница. Выделяемые такими пучками крупные диалектные массивы в свою очередь также пересекаются пучками изоглосс, выделяя более мелкие единицы диалектного членения - группы говоров (Русская диалектология, 1989).

Многие лингвогеографы полагают, что при выделении диалектов необходимо учитывать не только языковый ландшафт, но и элементы материальной и духовной культуры, историко-культурные традиции, этническое самосознание, самооценку и оценку соседей и т.п., свидетельствующие о своеобразии исторического пути, этнических и социально-политических условиях развития территорий (Вопросы теории…, 1962).

К этому близка точка зрения, что территориальный диалект выступает как средство общения населения исторически сложившейся области, имеющей специфические этнографические особенности. Таким образом, диалект рассматривается как единица лингвоэтнографического членения, которая на карте должна быть оконтурена одновременно языковыми и этнографическими границами (Хабургаев, 1973). Было даже высказано мнение, что большие территориально-языковые массивы (диалекты) обычно выделяются самими носителями языка вне зависимости от лингвистического их изучения и до такого изучения (Вопросы теории…, 1962).

Диалектные границы, определяемые пучками изоглосс, часто соотносятся с границами прежних государственных образований и даже племенных объединений. По мнению Р.И. Аванесова (1952), изоглосса - «результат всего пройденного данным языком исторического пути развития». В результате процессов нивелировки диалектов, частичной их интеграции, воздействия нормализованной формы национального языка старые границы диалектных явлений очень часто оказываются в той или иной степени «размытыми», «стёртыми». Поэтому лингвогеографы видят свою задачу в том, чтобы «снять» эти позднейшие наслоения.

На рубеже XI-XII вв. юг и юго-запад древнерусской языковой территории уже противопоставлялись северу и северо-востоку. На территории Ростово-Суздальской, Новгородской и Псковской земель, т.е. там, где позже оформились северные диалекты великорусского языка, были заметны диалектные различия между северо-востоком (Ростово-Суздальской землёй) и северо-западом (Новгородом и Псковом). В дальнейшем, вплоть до рубежа XIV-XV вв., развитие древнерусского языка, на основе которого сложился русский язык, происходило за счёт взаимодействия только двух названных диалектов. Формирование диалектной структуры русского языка, включающей акающие говоры южной территории, начинается лишь с начала XV в. (Очерки исторической…, 1968).

С точки зрения исторического развития языковые образования, выделенные на территории Северной Руси для рубежа XIV-XV вв., в науке получили названия: ростово-суздальский, новгородский и близкий к нему псковский диалекты (Аванесов, 1958). При этом ростово-суздальский и новгородский диалекты были достаточно самостоятельны, обособлены и были способны при благоприятных исторических условиях развиваться в самостоятельные языки. В это время ещё нельзя говорить о господствующей, центральной роли диалекта Ростово-Суздальской земли (Очерки исторической…, 1968). А.А. Зализняк (1995) считает, что, если бы древненовгородское государство продолжало самостоятельное существование, этот процесс должен был бы привести к формированию ещё одного восточнославянского языка, подобного, например, белорусскому или украинскому.

Однако выделенные на конец XIV в. диалекты рассматриваются ещё как диалекты древнерусского языка, языка древнерусской (общевосточнославянской) народности. В XV в. началось формирование новой диалектной структуры, характеризующей собственно русский (великорусский) язык в отличие от древнерусского. С конца XV в. ростово-суздальский диалект становится ведущим диалектом языка великорусской народности. На протяжении XVI-XVII вв. формируется старомосковское просторечие - живая основа нормализованной формы русского языка (Очерки исторической…, 1968).

На основе новгородского диалекта в дальнейшем складываются группы периферийных говоров северновеликорусского наречия: новгородская, поморская (архангельская), олонецкая, вологодско-вятская. Некоторые различия между указанными группами говоров наметились уже в XV-XVI вв. (Аванесов, 1958). Таким образом, диалектная структура русского (великорусского) языка складывалась первоначально как диалектная зона центра на базе ведущего ростово-суздальского диалекта и диалектная область периферийных северных говоров на основе новгородского диалекта. Вхождение акающего диалекта в состав русского языка значительно осложнило диалектную структуру русского языка (Очерки исторической…, 1968).

В 1914 г. была создана первая карта диалектного членения русского языка. Карта, составленная членами Московской диалектологической комиссии Н.Н. Дурново, Н.Н. Соколовым и Д.Н. Ушаковым, называлась «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе». Создатели карты опровергли распространённое в то время мнение о том, что в языке реальны только изоглоссы отдельных диалектных явлений и нет целостных территорий языковых общностей. В 1915 г. те же авторы опубликовали «Диалектологическую карту русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии» (в дальнейшем карта была уточнена Н.Н. Дурново в 1927 г.).

Украинский и белорусский языки в соответствии со взглядами того времени были показаны на карте в виде наречий русского языка. Территория русского языка была представлена достаточно широко, включая земли позднего заселения, в т.ч. северные и прочие регионы, где русское население перемежалось с иноязычным. Недостатком карты было проведение границы северного наречия исключительно по одной черте - оканью. Такое членение русских говоров отрывало акающие московские говоры от окающих владимирско-поволжских, хотя и те, и другие имели одну основу - ростово-суздальский диалект.

Между северновеликорусским и южновеликорусским наречиями на карте 1914 г. показаны акающие среднерусские говоры, которые считались «переходными», имеющими северновеликорусскую основу и южновеликорусское наслоение. Группы говоров выделялись внутри наречий на основе лишь одного признака, разного для каждого из наречий, что существенно упрощало реальное соотношение территориально-диалектных объединений.

На карте 1914 г. северновеликорусские говоры были разделены на пять групп: поморскую, олонецкую, западную, восточную и владимирско-поволжскую. В пределах территории средневеликорусских говоров выделено три группы: псковская, западная и восточная. При этом говоры псковской группы обозначены как переходные к белорусским на северновеликорусской основе. На территориях, соседних с современным Северо-Западом России, представлены белорусские говоры, делящиеся на севернобелорусские (северо-восточные) и южнобелорусские (юго-западные), а также говоры переходные к южновеликорусским на белорусской основе (Русская диалектология, 1989; Ширяев, 1991) (рис. 37).

Рис. 37. Говоры русского языка на северо-западе Европейской России в начале ХХ в. (по диалектологической карте русского языка в Европе, составленной Н.Н. Дурново, Н.Н. Соколовым и Д.Н. Ушаковым в 1914 г.)

В то время лингвисты стремились отыскать соответствия между диалектным членением русского языка и племенным делением восточного славянства в эпоху раннего средневековья, рассматривая летописные племена восточных славян в качестве отдельных этнических групп. Известный археолог В.В. Седов (1982, 1995) не отрицает преемственности этнокультурных границ раннего средневековья и ряда диалектных границ, выявленных лингвистами в начале ХХ в. Так, ядром формирования северноукраинских (полесских) говоров он называет регион пражско-корчакской культуры (летописных дулебов). Вышедшие из среды дулебов волыняне и дреговичи, смешавшись с местными балтами, заложили основу южнобелорусских (юго-западных белорусских) говоров.

Ареалы смоленско-полоцких кривичей и радимичей соответствуют в значительной мере территории севернобелорусских (северо-восточных белорусских) говоров. Хотя эти две славянских группировки были этнически не родственны, на общность их говоров в последующем повлияло местное субстратное (балтское) население. Собственно на территории северо-запада Европейской России прослеживается преемственность между территориями: культуры псковских длинных курганов (псковских кривичей) и псковских говоров; культуры сопок (словен ильменских) и западной группы северновеликорусских говоров; ранних славян Волго-Клязьминского междуречья и владимирско-поволжских говоров.

Через полвека была создана новая карта диалектного членения русского языка, которая охватывала говоры только на территории исконного восточнославянского заселения, где и сформировались русские диалекты и национальный язык. Данная карта была составлена К.Ф. Захаровой и В.Г. Орловой и впервые опубликована в книге «Русская диалектология» (1964) под редакцией Р.И. Аванесова и В.Г. Орловой. Достижения в лингвистической географии позволили выделить три типа лингво-территориальных объединений, существующих в русском диалектном языке.

В русском языковом ландшафте наиболее значительный пучок изоглосс, характеризующийся очень большим расстоянием между крайними изоглоссами, разграничивает южное и северное наречия. В широкую полосу, образуемую изоглоссами этого пучка, по существу, входят все среднерусские говоры с разнохарактерным сочетанием признаков обоих наречий. Северное и южное наречия русского языка представляют собой наибольший по охвату территории тип лингво-территориальных объединений.

Второй тип лингво-территориальных ареалов - диалектные зоны. Они также охватывают большие территории, объединяющие говоры суммой общих признаков. При этом каждая диалектная зона относится к членению не наречий, а всего русского языка (рис. 38).

Третий тип лингво-территориальных объединений, представляющий собой относительно мелкие ареалы, вписанные в территории наречий и диалектных зон, является главной величиной современного диалектного членения - группы говоров. Кроме языковых явлений, характеризующих наречия и диалектные зоны, группы говоров имеют свои собственные черты.

Особо выделяются межзональные говоры, которые представлены на территориях, где встречаются, пересекаясь, изоглоссы противоположных диалектных зон. Межзональные говоры лежат не только между диалектными зонами, но и между северным и южным наречиями русского языка, называясь в этом случае среднерусскими говорами. Особенностью межзональных говоров является отсутствие в них единого комплекса только им присущих диалектных черт (Русская диалектология, 1989).

Рис. 38. Диалектные зоны и группы говоров русского языка на северо-западе Европейской России во второй половине ХХ в. (по диалектологической карте русского языка, составленной К.Ф. Захаровой и В.Г. Орловой в 1964 г.; Русская диалектология, 1989).

Цифрами обозначены ареалы говоров и групп говоров.

Северное наречие: 1 - Ладого-Тихвинская группа, 2 - Костромская группа. Межзональные говоры северного наречия: 3 - Онежская группа, 4 - Белозерско-Бежецкие говоры. Южное наречие: 5 - Западная группа, 6 - Верхне-Днепровская группа, 7 - Верхне-Деснинская группа. Западные среднерусские окающие говоры: 8 - Гдовская группа, 9 - Новгородские говоры. Западные среднерусские акающие говоры: 10 - Псковская группа, 11 - Селигеро-Торжковские говоры. Восточные среднерусские окающие говоры: 12 - Тверская подгруппа Владимирско-Поволжской группы.

Всего выделяется восемь диалектных зон. По особому принципу выделена центральная диалектная зона, где на основе Ростово-Суздальского диалекта зарождался собственно русский язык, отличный от других восточнославянских языков. Говорам центральной зоны свойственны черты, характерные и для литературного языка; причём они органически им присущи и исконны, а не являются усвоенными из литературного языка.

Изоглоссы западной диалектной зоны пересекают с севера на юг территории северного наречия, охватывая ладого-тихвинскую и онежскую группу, западных среднерусских говоров и территорию южного наречия (его западную, верхне-днепровскую и верхне-деснинскую группы).

Северная диалектная зона охватывает почти всё северное наречие, кроме костромской группы, и значительную часть западных среднерусских говоров. Северо-западная диалектная зона включает ладого-тихвинскую и онежскую группы говоров северного наречия и западные среднерусские говоры. Северо-восточная диалектная зона охватывает вологодскую и костромскую группы северного наречия, а также частично восточные среднерусские говоры.

Южная диалектная зона охватывает говоры южного наречия, кроме тульской группы. Юго-западная диалектная зона включает западную, верхне-деснинскую и верхне-днепровскую группы южного наречия, а по ряду явлений - также курско-орловскую группу. Юго-восточная диалектная зона охватывает восточную и курско-орловскую группы южного наречия (Русская диалектология, 1989).

На территории северного наречия русского языка выделяются следующие группы говоров. Ладого-тихвинской группе свойственны черты западной, северо-западной и северной диалектных зон. Говоры вологодской группы характеризуют черты северной и северо-восточной диалектных зон. В говорах костромской группы сочетаются черты северо-восточной и центральной зон, но отсутствуют черты северной диалектной зоны.

Межзональные говоры северного наречия разделяются на онежскую группу, лачские и белозерско-бежецкие говоры. Здесь отмечаются все черты, свойственные северной диалектной зоне. По территории межзональных говоров проходят пучки изоглосс западной, северо-западной и северо-восточной диалектных зон.

Среднерусские говоры не имеют своего, единого для всех них комплекса диалектных черт. Они делятся на западные и восточные, на окающие и акающие в зависимости от того, какие черты наречий и диалектных зон для них характерны. Западные среднерусские говоры имеют ряд черт северо-западной, западной, северной диалектных зон и делятся на окающие (гдовская группа и новгородские говоры) и акающие (псковская группа и селигеро-торжковские говоры). Новгородские и селигеро-торжковские говоры не обладают единым языковым комплексом, поэтому не выделяются в качестве особых групп.

Восточные среднерусские говоры обладают чертами северо-восточной, юго-восточной, центральной диалектных зон и также подразделяются на окающие (владимирско-поволжская группа) и акающие (без специфических диалектных черт), в состав которых входят также говоры «чухломского острова», названные А.С. Гердом (1995) «южнорусским островом в северном окружении».

На территориях южного наречия русского языка, прилегающих к Северо-Западу России, выделено три группы говоров. Западной и верхне-деснинской группам свойственны явления южной, западной и юго-западной диалектных зон. В верхне-днепровской группе сочетаются черты тех же диалектных зон, но представлены и отдельные черты юго-восточной диалектной зоны. Одна из черт юго-восточной зоны присутствует также в верхне-деснинской группе говоров (Русская диалектология, 1989).

Расхождение диалектных границ на картах 1914 г. и 1964 г. объясняется не только развитием новых научных подходов в лингвистической географии, но и собственно процессами, происходящими в диалектном русском языке, территориальным проявлением которых и явилась динамика границ. Так, например, известно, что в течение длительного времени расширялась территория аканья (заменяя собой оканье), «иканья» (заменяя собой разные типы «яканья»). С другой стороны, «цоканье» под воздействием норм национального языка суживалось в своём территориальном распространении (Вопросы теории…, 1962).

Границы наречий и групп говоров на карте 1964 г. уже не повторяют границы племенных группировок восточных славян, сложившиеся к концу I тысячелетия н.э. Тем не менее, можно обнаружить преемственность между более поздними этнографическими, а также государственными рубежами и некоторыми современными диалектными границами. Так, например, ареал расселения словен ильменских (новгородцев) в XI-XIII вв. примерно соответствует территориям ладого-тихвинской группы говоров севернорусского наречия, среднерусским окающим говорам гдовской группы и новгородским. Данную связь подтверждают исследования, проведённые в области лексики западных среднерусских говоров (Герд, 1991).

С другой стороны, северная граница южнорусского наречия, проходящая по современной территории Псковской и Тверской областей, прослеживается по ещё более древним археологическим культурам (начиная с IV тысячелетия до н.э.). Например, в начале н.э. здесь проходила северная граница днепро-двинской культуры, с VI в. - тушемлинско-банцеровской культуры, с IX в. - культуры длинных курганов смоленско-полоцкого типа, с XI в. - Полоцкого и Смоленского княжеств, с XIV в. - Великого княжества Литовского, а затем - Речи Посполитой (Герд, 1988). Именно здесь проводилась этническая (по представлениям того времени - этнографическая) граница между белорусами и великороссами в начале ХХ в., а также граница между севернобелорусскими и псковскими говорами на диалектологической карте 1914 г. (Ширяев, 1991).

Следует отметить, что комплексное рассмотрение изоглосс и изопрагм (изолиний соответствующих реалий) доминирует, например, в изучении белорусско-украинского Полесья. Именно благодаря междисциплинарным исследованиям традиционной народной культуры сформировалось новое научное направление - этнолингвистика.

В представлении этнолингвистов народный язык, говоры, народные обряды и вся народная духовная культура, вместе с элементами материальной культуры, представляют собой единое целое и с научной точки зрения, и в представлении носителей этой культуры (Толстой, 1995). В этнолингвистике используется понятие историко-культурная зона, под которой понимается ареальное единство, которое выделяется по данным этнографии, археологии, геологии, палеогеографии, антропологии, языкознания, истории, фольклористики, музыковедения и ряда других наук о человеке (Герд, 1995).

Важнейшим выводом, который следует сделать по окончании характеристики лингвистического слоя ГКП северо-запада Европейской России, является ярко выраженная зональность диалектной структуры русского языка. Причём наиболее значимой, как мы увидим в следующих разделах книги, является широтная зональность (северное и южное наречия русского языка, и переходные среднерусские говоры между ними). Такая зональность свидетельствует о тесной связи лингвистического слоя ГКП с его этнографическим (или же хозяйственно-культурным) слоем и даже с природной основой ГКП. Также немаловажное значение имеют замеченные археологами соответствия между границами диалектов русского языка и ареалов проживания славянских группировок эпохи раннего средневековья, в формировании которых, кстати, огромную роль сыграл субстрат (дославянское население). На северо-западе Русской равнины основная субстратная граница (между финно-уграми и балтами) также имеет широтный характер.