4.5. Политико-культурный слой

Термин «политическая культура» был введён в XVIII в. немецким философом-просветителем И. Гердером. Однако в нужном для данного исследования контексте это понятие впервые использовал американский политолог Г. Алмонд в 1956 г. В современной политической культурологии термин чаще используется для обозначения исторического опыта, памяти социальных общностей и отдельных людей в сфере политики, их устойчивых ориентаций и навыков, влияющих на политическое поведение (Хоруженко, 1997).

Политико-культурологические исследования проводятся не только политологами и культурологами, но и социологами, психологами, этнологами. В обобщённом виде под политической культурой самые разные специалисты понимают историко-политические традиции как совокупность запечатлённых в сознании населения в целом и отдельных социальных групп социально-политических ценностей и политических ориентаций (Холодковский, 1979; Кейзеров, 1981; Колосов, 1988; Журавлёв, 1992).

Политическая культура является составной частью (отраслью) культуры, но при этом обладает определённой автономией. Как и культура в целом, политическая культура не однородна в рамках любой политической системы и распадается на множество субкультур. Дифференциация политической культуры может производиться на основе большого количества критериев, но её результаты неизбежно проецируются на две оси (составляющие): вертикальную (социальная стратификация) и горизонтальную (пространственные различия).

Новая научная дисциплина, изучающая пространственную дифференциацию политической культуры, формируется на стыке двух направлений географической науки - политической и культурной географии. С.Я. Сущий и А.Г. Дружинин в работе «Очерки географии русской культуры» (1994) отметили, что особые географические закономерности в политической культуре требуют своего специального исследования. Вышеназванные авторы считают это направление исследований весьма перспективным, т.к., по их мнению, любое политическое решение окажется эффективным лишь в случае, если будет учитывать культурные особенности конкретной территории.

В политической географии сравнительно недавно было введено понятие «региональная политическая культура». При этом сложнейшей и самой важной задачей электоральной географии сейчас признаётся деление территории России на региональные политические культуры. Региональные политические культуры рассматриваются как синтетические политические районы, характеризующиеся уникальным набором электоральных показателей и факторов голосования, включая исторические и культурные особенности территории (Туровский, 1999).

Последнее означает, что изучение пространственной дифференциации политической культуры в ближайшее время станет обязательным этапом географический исследований, нацеленных на осуществление интегрального культурного и политико-географического (электорального) районирования территории страны.

В настоящее время в политической географии предложено несколько подходов к выделению региональных политических культур. Наиболее распространённым среди них является выявление идеально-типических электоральных культур (типов голосования). В соответствии с тремя основными факторами голосования (или системами горизонтальных расколов в политической культуре России: город-село, центр-периферия, север-юг) выделены городские и сельские, центральные (в т.ч. столичные), полупериферийные и периферийные электоральные культуры, северные и южные, а также республиканские (национальные) типы голосования и др.

Другим подходом является типология территориальных единиц по особенностям электорального поведения (основные показатели - активность избирателей и оценка протестных настроений). Соответственно электоральная культура может характеризоваться как активная или пассивная, либеральная или оппозиционная. Особо выделяется контролируемая конформистская электоральная культура (Туровский, 1999).

Результатом дифференциации политической культуры по вертикальной оси являются социально-политические страты - группы людей, обладающие общим политическим самосознанием, что выражается в устойчивых политических ориентациях (предпочтениях, симпатиях, отношениях к власти) и общих стереотипах политического поведения.

В отечественной политологии для обозначения политической направленности партий, блоков и движений уже существует относительно устоявшаяся терминология, которая используется одновременно и для фиксации населения, проголосовавшего за эти политические организации. Наиболее часто применяется разделение политических партий, блоков и движений на: 1) левых (или «коммунистов и аграриев»); 2) демократов; 3) патриотов (или «национал-патриотов»); 4) центристов (к которым иногда добавляются «партии власти») (Росийские регионы…, 1997; Тимошенко, Заславский, 1996).

Дифференциация политической культуры по горизонтальной (территориальной) оси может строиться на основе географических различий в сочетании электоральных стратов. Если принять за единицу среднюю по стране или региону долю проголосовавших за партии, блоки и кандидатов определённой политической направленности, то можно рассчитать индексы «патриотичности», «центричности», «демократичности» и «левооппозиционности» электората отдельных административных единиц. В политико-географических исследованиях такие показатели получили название «индексов локализации» (Колосов, 1988), или «индексов популярности» определённых политических сил, в т.ч. отдельных партий. В частности, при сравнении голосований разных лет используется «индекс консерватизма», определяемый как отношение доли проголосовавших за оппозицию к среднероссийскому показателю (Туровский, 1999).

На основе сочетания индексов «патриотичности», «центричности», «демократичности» и «левооппозиционности» была осуществлена типология административных районов и больших городов северо-запада Европейской России. Индексы локализации рассчитывались по итогам избирательных кампаний 1995-1999 гг. В соответствии с господствующими политическими субкультурами (т.е. при индексах локализации, превышающих единицу) было выделено в общей сложности девять типов административных единиц. При расчётах средних за эти годы индексов локализации были исключены из рассмотрения случаи, когда величина какого-либо электорального страта в пределах всего региона исследования составляла менее 20% (от числа проголосовавших).

В распределении выделенных типов административных районов северо-западных областей России наблюдается чёткая географическая закономерность, которую легче всего описать при помощи модели «центр-периферия» и концепции «диффузии нововведений».

В роли инновационных центров первого порядка выступают города с населением свыше 100 тысяч жителей, которые могут быть разделены на три типа (рис. 40). Первый тип - демократические центры (С.-Петербург и Великий Новгород), второй тип - центры демократическо-патриотических инноваций (Псков и Тверь), третий тип - центры с господствующей левооппозиционно-патриотической электоральной культурой (Смоленск, Великие Луки).

Рис. 40. Типологическое районирование политической культуры северо-западных областей России.

Цифрами обозначены типы политических культур.

Инновационные центры: 1 - демократические, 2 - демократическо-патриотические, 3 - левооппозиционно-патриотические.

Полупериферия: 4 - демократическая, 5 - центристско-демократическая, 6 - центристско-патриотическая, 7 - левооппозиционно-патриотическая.

Периферия: 8 - левоцентристско-патриотическая, 9 - левоцентристская, 10 - леворадикальная, 11 - леворадикально-патриотическая.

Полупериферийные пояса, сформировавшиеся вокруг названных инновационных центров, имеют достаточно сложную конфигурацию из-за наложения сфер влияния центров первого и второго порядка (райцентров). Полупериферия представлена четырьмя типами районов: 1) демократические; 2) центристско-демократические; 3) центристско-патриотические; 4) левооппозиционно-патриотические.

Полупериферийные районы демократического типа окружают С.-Петербург (Всеволожский, Кировский, Гатчинский, Ломоносовский, Кингисеппский районы) и Великий Новгород (Новгородский район), а в Тверской области являются результатом растекания Московской агломерации (Конаковский район).

Центристско-демократическая полупериферия охватывает более половины территории Ленинградской и Новгородской областей, ряд районов Тверской области, примыкающих к Новгородской области (Осташковский, Удомельский, Вышневолоцкий и Спировский районы) и Московской области (Тверской и Кимрский районы).

Центристско-патриотическая полупериферия охватывает северную и северо-западную части Псковской области, а также ряд западных районов Новгородской области (Шимский, Солецкий, Волотовский и Холмский) со смежным районом Псковской области (Локнянским).

Левооппозиционно-патриотическая полупериферия окружает Смоленск и Вязьму в Смоленской области, а также Великие Луки в Псковской области.

Периферийные районы можно также разделить на четыре типа: 1) леворадикальные (с индексом левооппозиционности свыше 1,3); 2) леворадикально-патриотические; 3) левоцентристско-патриотические; 4) левоцентристские.

Леворадикально-патриотическая периферия представлена в западной и средней частях Смоленской области; левоцентристская периферия - во всех областях, лишь в Псковской области её подменяет левоцентристско-патриотическая периферия. Периферийные районы леворадикального типа образуют два ареала в Тверской области. Первый из них расположен на юго-западной окраине области, примыкающей к Смоленской и Псковской областям. Второй ареал (Бежецкий) находится на востоке области близ границ с Ярославской областью.

Как было отмечено выше, политическая культура в России чётко распадается на городскую и сельскую, центральную и периферийную. Северный и южный типы голосования обычно рассматриваются как вторичные от факторов урбанизированности и периферийности (Туровский, 1999). Но так ли это на самом деле? Является ли пространственный раскол «север-юг» следствием географических расколов «город-село» и «центр-периферия», или же его можно рассматривать как самостоятельный фактор, определяющий специфику региональных политических культур России? Чтобы ответить на данные вопросы, необходимо при осуществлении географического анализа политической (электоральной) культуры исключить влияние двух факторов, нарушающих широтно-зональный характер политических предпочтений россиян.

Вопреки господствующим в электоральной географии представлениям, влияние фактора периферийности на политическую культуру населения северо-запада Европейской России (в особенности, на создающие электоральную специфику регионов индексы демократичности и левооппозиционности) оказалось более значимым, чем влияние соотношения городского и сельского населения.

Чтобы оценить количественно влияние фактора периферийности (или «центральности») на политическую культуру, для каждого административного района исследуемого региона был задан определённый уровень «центральности» географического положения. Максимальные уровни «центральности» были определены для Москвы (7 баллов), С.-Петербурга (6 баллов) и прочих областных центров (5 баллов). Все остальные административные единицы получали баллы на основании «порядка соседства» в пределах областных границ. В конечном итоге наиболее периферийными (с уровнем «центральности» в 1 балл) оказалось несколько административных районов на западной и восточной окраинах Тверской области.

Коэффициент корреляции между средним за 1995-1999 гг. индексом левооппозиционности административных единиц исследуемого региона и уровнем их периферийности оказался несколько выше, чем коэффициент корреляции между индексом левооппозиционности и долей сельского населения. Причём в обоих случаях коэффициенты корреляции имеют уровень значимости 0,1%.

Одним из основных методов географического анализа итогов голосования является регрессионный анализ. Этот метод позволяет не только описать зависимость голосования от того или иного параметра (в нашем случае - от периферийности районов и соотношения в них городского и сельского населения), но и определить административные районы с отклоняющимся электоральным поведением населения. Индексы демократичности и левооппозиционности, рассчитанные для всех административных единиц и при этом «очищенные» от факторов периферийности и урбанизированности (т.н. нетто-индексы), по всей видимости, и должны служить количественными характеристиками региональных политических культур.

После проведения соответствующей математико-статистической обработки индексов левооппозиционности и демократичности, географическая зональность типа «центр-периферия» на электоральной карте уступила место зональности типа «север-юг». Единичные азональные вкрапления не нарушают преимущественно однородного характера выявленных с помощью картографического метода электорально-культурных зон и подзон, которые можно напрямую отождествлять с региональными политическими культурами рассмотренных субъектов Российской Федерации.

Таким образом, региональная политическая культура на северо-западе Европейской России имеет широтно-зональный характер. Наиболее контрастными являются электоральные культуры севернорусской (демократической) и южнорусской (левооппозиционной) политико-культурных зон. Переходной между ними является среднерусская политико-культурная зона (с нетто-индексами левооппозиционности и демократичности, близкими к единице). В пределах среднерусской политико-культурной зоны выделены подзоны, которые по своим характеристикам близки или к севернорусской зоне, или - к южнорусской зоне (рис. 41).

Рис. 41. Зонирование политической культуры северо-запада России.

Цифрами обозначены округа и сектора политико-культурных зон и подзон

Севернорусская политико-культурная зона. Сектора: 1 - Петербургский, 2 - Мстинско-Волховский, 3 - Ладожско-Тихвинский.

Среднерусская политико-культурная зона. Северная подзона. Сектора: 4 - Ильмень-Лужско-Чудской, 5 - Волховско-Ловатский.

6 - Центральный (Московский) среднерусский округ.

Среднерусская политико-культурной зона. Южная подзона. Сектора: 7 - Псковский, 8 - Верхневолжский, 9 - Бежецкий.

Южнорусская политико-культурная зона. Сектора: 10 - Смоленский, 11 - Великолукский, 12 - Верхнедвинский.

Севернорусская политико-культурная зона подразделена на три сектора: Петербургский (С.-Петербург, Карельский перешеек и Ижорская возвышенность); Ладожско-Тихвинский (восточная половина Ленинградской области) и Мстинско-Волховский (восточная половина Новгородской области и Киришский район Ленинградской области). Петербургский сектор отличается наивысшей в исследуемом регионе демократичностью политической культуры. Два других сектора зоны характеризуются повышенной центричностью политических взглядов населения, однако, в переделах Мстинско-Волховского сектора также высок индекс демократичности.

Среднерусская политико-культурная зона включает две подзоны и отдельно центральный (столичный) округ. Два сектора зоны (Ильмень-Лужско-Чудской и Валдайско-Ловатский) по своим электоральных характеристикам (с нетто-коэффициентом демократичности выше единицы) ближе к севернорусской политико-культурной зоне и образуют северную подзону среднерусской зоны. Ильмень-Лужско-Чудской сектор данной подзоны охватывает смежные районы Ленинградской, Псковской и Новгородской областей и характеризуется повышенным индексом патриотичности. Валдайско-Ловатский сектор северной подзоны включает соседние районы Новгородской и Тверской областей.

Близок к единице нетто-индекс демократичности в центральном (Московском) политико-культурном округе среднерусской зоны, окружающем Московскую область с севера (юго-восточные районы Тверской области) и запада (восточный край Смоленской области).

Ещё три сектора среднерусской политико-культурной зоны имеют нетто-индекс левооппозиционности, немного превышающий единицу, что приближает их по электоральным характеристикам к южнорусской политико-культурной зоне. Поэтому они включены в состав южной подзоны среднерусской зоны. Большую часть Псковской области занимает Псковский сектор южной подзоны (с сильным национал-патриотическим «креном» в политических симпатиях населения). Среднюю часть Тверской области охватывает Верхневолжский сектор южной подзоны среднерусской зоны, а северо-восточную часть области - Бежецкий сектор с аномально высоким нетто-индексом левооппозиционности.

Южнорусская политико-культурная зона («красный пояс») разделена на три сектора: Смоленский (запад Смоленской области), Великолукский (юго-восток Псковской области) и Верхнеднепровский (юго-запад Тверской области и восток Смоленской области). Самый высокий нетто-индекс левооппозиционности (свыше 1,3) характеризует Смоленский сектор - «ядро» леворадикальных настроений во всём регионе исследования. Вместе с тем, Смоленский сектор схож по электоральным характеристикам (благодаря высокому индексу патриотичности) с Великолукским сектором.

Таблица 18. Характеристика секторов политико-культурных зон и подзон

Величина индексов: - - менее 0,9; - менее 1,0; о менее 1,1; * до 1,2; ** до 1,3; *** до 1,75

Исследование пространственной дифференциации электоральных характеристик является лишь первым этапом изучения региональных политических культур России. Политическая культура населения складывается под воздействием совокупности факторов, имеющих историко-культурный и социально-экономический характер. Данные факторы определяют специфику региональных политических культур, раскрыть которую могут социологические исследования, проведённые в границах выделенных электорально-культурных ареалов и зон.

Выявленные региональные различия в соотношении электоральных групп населения не только являются серьёзным основанием для делимитации политических культур, но и позволяют перейти к анализу региональных политических культур, например сквозь призму культурных дихотомий «реформаторство-консерватизм», «западничество-славянофильство» (Пивоваров, 1991), «индивидуализм-коллективизм» (Орлова, 1994), «толерантность-нетерпимость» (Sahlins, 1989) и т.п. Наполнение такими социокультурными характеристиками электорально-культурных районов и является важнейшей задачей исследования региональных политических культур России, которое может осуществляться в рамках особого междисциплинарного научного направления - политико-культурной регионалистики.

Наличие широтной зональности в российской политической культуре (во всяком случае, на северо-западе Европейской России) ставит политико-культурный слой ГКП в один ряд со слоями традиционной культуры: этнографическим (хозяйственно-культурным), лингвистическим, топонимическим и, вероятно, другими слоями ГКП. Все эти слои ГКП имеют очевидную (или иногда неявно выраженную, косвенную) связь с природной основой, чем собственно и можно объяснить проявление широтной зональности в данных слоях ГКП. С другой стороны, политическая культура является примером не традиционной, а современной культуры населения. Означает ли это, что современная культура населения северо-запада Европейской России наравне с горизонтальной зональностью типа «центр-периферия» и вертикальной составляющей типа «город-село» также имеет широтно-зональную географическую составляющую («север-юг»)? Ответив на этот вопрос, можно будет подойти вплотную к решению задачи делимитации социально-культурного слоя ГКП.