Глава 1. Теоретические и методологические основы исследования геокультурного пространства

1.1. Место культурной географии в системе географических наук

Французский философ и социопсихолог А. Моль в начале 1970-х гг. насчитал свыше 250 дефиниций культуры. По его мнению, «это слово получает разное содержание в зависимости от времени и места, от характера изучаемого общества» (Моль, 1973, с.35). В настоящее время культурологи насчитывают уже более 500 определений культуры, которые условно разделяются на три группы: 1) описательные (например, культура - это сумма всех видов деятельности, обычаев); 2) связывающие культуру с традициями или социальным наследием общества; 3) подчёркивающие значение для культуры правил, организующих человеческое поведение (Кравченко, 2000). В географии длительное время наиболее популярным было понимание культуры как средства приспособления общества к природной среде.

Неопределённость понятия культуры является причиной того, что в отечественной науке до сих пор не предложено полного и всеобъемлющего определения географии культуры. Согласно определению, данному в Географическом энциклопедическом словаре (1988), «география культуры, культурная география, изучает территориальную дифференциацию культуры и отдельных её компонентов (образ жизни и традиции населения, элементы материальной и духовной культуры, искусство и др.)» (с. 58). В известной работе «Очерки географии русской культуры» (Сущий, Дружинин, 1994) даётся сразу три определения данной отрасли научного знания. В.Н. Стрелецкий (2001) в наиболее общем виде под географией культуры понимает науку, изучающую пространственное разнообразие культур и их распространение по земной поверхности.

Оставив на время вопрос об объекте и предмете географии культуры, воспользуемся наиболее широким определением данной научной дисциплины, чтобы рассмотреть процесс её формирования в отечественной науке, а также определить научные направления, смежные с географией культуры и ответственные за её становление, современное состояние и перспективы развития.

Ещё в первой четверти ХХ в. Л.С. Берг (1915, 1922) сформулировал своё представление о географии как науки о ландшафтах, рассматривая наряду с природными ландшафтами также и культурные ландшафты, в формировании которых человеку и его практической деятельности принадлежит важнейшая роль. Включив в ландшафты «культуру человека», Л.С. Берг почти на 70 лет опередил современные разработки по изучению культурных ландшафтов. Понятие «культурный ландшафт» в своих работах Л.С. Берг наиболее активно использовал до начала 1930-х гг. (Берг, 1925, 1930), пока не был подвергнут острой критике за «геттнерианство» со стороны экономистов-марксистов, пик «волны» которой пришёлся на 1932 г. (Забелин, 1989). Но и после этой критики учёный не отказался от своих взглядов, хотя и пошёл на значительные уступки, сократив до минимума характеристику населения и культуры в физико-географических описаниях (Берг, 1936, 1947).

В начальный период советской эпохи (1920-1930-е гг.) в структуре географического образования (например, на географическом факультете Ленинградского университета) по сложившейся в дореволюционное время традиции особое внимание уделяли этнографии (с языкознанием) и антропогеографии (Берг, 1951). В этот период российский антропогеограф В.П. Семёнов-Тян-Шанский в известной работе «Район и страна» (1928) ввёл в научный оборот понятие «культурный пейзаж» (французский аналог немецкого словосочетания «культурный ландшафт») и впервые подошёл к популярной ныне теме исследований по изучению связи географии и искусства.

В послевоенный период в географической литературе было предложено сразу несколько вариантов классификации ландшафтов в соотнесении их с деятельностью человека (Забелин, 1989). Однако эти классификации стали всё больше приобретать оценочный характер: культурный ландшафт - «хороший», т.е. полезный в хозяйстве или эстетически ценный антропогенный ландшафт, или акультурный - «плохой», безобразный ландшафт (Туровский, 1998).

В 1947 г. Р.М. Кабо предложил выделить в географии новую отрасль - социально-культурную географию, которая «изучает обусловленные трудовой деятельностью типы расселения людей, их образ жизни и социально-культурные особенности в пространственных различиях, а также сложные сочетания всех этих элементов, которыми характеризуется каждая отдельная общественно-территориальная группа людей» (Кабо, 1947, с. 32).

Р.М. Кабо в своей работе также использовал понятие «культурный ландшафт», а в качестве предмета социально-культурной географии называл «природу и человека в их взаимных отношениях», что отвечает в большей степени экологическому аспекту географических исследований. Поэтому его работа является значимой для развития культурной географии в целом. Фактически Р.М. Кабо высказал идею, которая начала реализовываться в географической науке только через полвека. При этом само понятие «социально-культурная география» приобретает в настоящее время самостоятельное значение и может послужить в качестве названия одной из отраслей (субдисциплин) культурной географии.

В середине 1950-х гг. в советской этнографии создаётся концепция хозяйственно-культурных типов (ХКТ), отличающаяся подлинным географизмом. Под ХКТ понимается исторически сложившийся комплекс особенностей хозяйства и культуры, характерных для этносов, обитающих в определённых естественно-географических условиях, при определённом уровне их социально-экономического развития (Левин, Чебоксаров, 1955). Однако ХКТ характеризуют только этносы, находящиеся на доиндустриальной стадии развития (Андрианов, 1985, 1986 и др.). Большей устойчивостью, чем ХКТ, обладают историко-культурные (или историко-этнографические) области, «в пределах которых этносы, вследствие общих природных условий, исторических судеб и тесных культурных связей, обретают общие черты традиционной культуры» (Козлов, 1994а, с. 462).

Учение о ХКТ развивалось в течение нескольких десятилетий, создав в итоге самостоятельную научную школу (М.Г. Левина - Н.Н. Чебоксарова - Б.В. Андрианова), снискавшую большой авторитет в отечественной и зарубежной науке. По мнению В.Н. Стрелецкого (2001), учение о ХКТ может стать одним из ядер кристаллизации культурной географии.

Одним из ключевых объектов исследования общественной географии в настоящее время являются территориальные общности людей (ТОЛ). Они же предстают в качестве основного объекта районирования общества, одной из составляющих которого является также и культура. В данном случае следует говорить в большей степени о социальной культуре населения, т.е. общих для определённых групп людей системах ценностей, представлений о мире, норм и правил поведения. Разработка методики изучения ТОЛ дала бы культурной географии то самое недостающее звено, которое позволило бы перейти на качественно иной уровень развития, выйдя за рамки традиционных подходов исследования.

Так, например, А.В. Новиков (1987) обратил внимание на то, что помимо единства социально-экономического уклада, ТОЛ скреплены ярко выраженным региональным самосознанием. Л.В. Смирнягин (1989) подчеркнул, что при выявлении ТОЛ нужно обратить особое внимание на отражение и переосмысление человеком свойств пространства - места его деятельности. В связи с этим при выявлении ТОЛ возникает дополнительный признак, не используемый при выделении социально-экономических комплексов, - пространственная перцепция, на основе которой человек строит свою общественную деятельность. К изучению представлений людей о пространстве и их самоидентификации как критериев выявления ТОЛ обращаются и в рамках собственно социальной (социологической) географии (Ткаченко, 1993; Ткаченко, Циперман, 1995 и др.).

В первой половине 1990-х гг. А.Г. Дружинин и С.Я. Сущий заявили о создании особого направления географии культуры - геоэтнокультурологии, изучающей пространственные явления и процессы, обусловленные этнокультурным взаимодействием. В рамках геоэтнокультурологии предполагается и «анализ ландшафтной сферы, и изучение различных инвариантов территориальных общественных систем, и познание особенностей расселения этноса, и выявление географических закономерностей этнического сознания» (Сущий, Дружинин, 1994, с. 20). Хотя этническая «привязка» несколько ограничивает исследовательское поле данной отрасли науки, именно геоэтнокультурология является одним из междисциплинарных направлений, дающих толчок к формированию культурной географии как самостоятельной научной дисциплины.

Перейдём к краткому обзору отраслей географической науки и смежных с ней наук, развивавшихся преимущественно в советский период и подготовивших «почву» для формирования в постсоветское время культурной географии. Ныне эти дисциплины и субдисциплины (или междисциплинарные направления) вполне могут рассматриваться в качестве отраслей географии культуры (в её «широком» понимании), т.к. часто опираются на геокультурные исследовательские подходы.

Ещё в дореволюционный период в отечественной диалектологии начала складываться лингвистическая география - раздел языкознания, изучающий территориальное распространение языковых явлений. Появление и развитие этой отрасли знания связано с картографированием диалектных различий языков и созданием диалектологических атласов (Лингвистический энциклопедический…, 1990). Параллельно с разработкой и изданием диалектологических атласов велась работа по созданию собственной теории и методологии лингвистической географии (Аванесов, 1952; Вопросы теории…, 1962; Бородина, 1966; Эдельман, 1968; Захарова, Орлова, 1970 и др.). Накопившиеся за этот период результаты лингвогеографических исследований сейчас всё чаще используются в культурной географии (Ковалёв, 1995; Туровский, 1998).

В послевоенный период особенно бурно развивалось междисциплинарное исследовательское направление, находящееся также на стыке географии с языкознанием, - топонимика. В течение почти полувекового периода развития дисциплины было издано множество монографий (Попов, 1965, 1973, 1981; Никонов, 1965, 1966; Жучкевич, 1968, 1974; Мурзаев, 1974, 1982, 1995; Поспелов, 1971, 1993 и др.) и научных статей, которые сейчас могут использовать в своих исследованиях специалисты в области культурной географии, особенно опирающиеся на концепцию культурных ландшафтов.

Недавнему «возвращению» человека в ландшафт (культурный ландшафт) предшествовало развитие в отечественной географической науке исторического ландшафтоведения. Предмет исторического ландшафтоведения был впервые сформулирован Л.С. Бергом (1948). Реализовать эту идею удалось В.С. Жекулину (1972), который считал историческую географию ландшафтов дисциплиной, занимающей пограничное положение между естественными и общественными науками (физической географией и историей).

Объектом исторического ландшафтоведения В.С. Жекулин называл географические комплексы, образующиеся в результате взаимодействия природы и населения. В его исследованиях заметное место занимает изучение процессов влияния на ландшафт сельскохозяйственного землепользования и промыслов (Жекулин, 1966, 1967, 1970, 1982). Таким образом, в орбиту его исследований попали также историческая география населения и хозяйства, поэтому он не мог избежать вопросов, связанных с традициями экологической и хозяйственной культуры населения. В недавней работе Г.А. Исаченко (1998), посвящённой историческому ландшафтоведению Ленинградской области, заметное место занимает историко-географический анализ влияния на ландшафты этнокультурных процессов.

Этническая география - отрасль географии населения, изучающая особенности расселения народов, их численность и границы ареалов их проживания. Однако в советское время, после исключения курсов по этнографии из системы географического образования, это направление развивалось в основном силами этнографов. Предмет исследования этой дисциплины полностью поглощался предметом этнографии - отрасли исторической науки, изучающей состав, происхождение, расселение и культурно-исторические взаимоотношения народов, их материальную и духовную культуру, особенности быта (Хоруженко, 1997).

В итоге именно в рамках этнографической науки, хотя и с участием географов, сложилась этногеографическая (точнее, этнодемогеографическая) школа С.И. Брука - В.В. Покшишевского - В.И. Козлова (Брук, Козлов, Левин, 1964; Брук, 1964, 1986, 1993; Козлов, 1982; Казьмина, 1991а, 1991б; Казьмина, Пучков, 1994; Русские в ближнем…, 1994; Народы России, 1994 и др.). Среди представителей направления исторической этногеографии и этнодемогеографии в середине ХХ в. можно назвать П.И. Кушнера (1951, 1954), а сейчас наиболее продуктивно в этой области работает В.М. Кабузан (1990, 1992, 1996, 1998 и др.). Культурная география немыслима без этногеографических исследований хотя бы потому, что именно этническая (или национальная) культура является, по принятым в культурологии представлениям, доминирующей (господствующей) культурой общества.

В 1960-1970-е гг. начала складываться этнолого-географическая школа Л.Н. Гумилёва. Л.Н. Гумилёв рассматривал этнос как биосоциальное явление, а взрывы этногенеза увязывал с физико-географическими факторами (наличие двух или более природных ландшафтов). В концепции этногенеза ландшафт и этнос составляют бинарную систему. Л.Н. Гумилёв ввёл понятия «этноценоз», «этноландшафтное равновесие», «этнический гомеостаз» и др. (Гумилёв, 1965, 1967, 1968, 1970, 1990, 1993 и др.), которые активно используются его последователями, изучающими традиционное природопользование, культуру и социально-демографические проблемы коренных народов Севера России.

Изучение этнических традиций природопользования опирается на экологический (средовой) подход и развивается в основном на стыке физической географии и этнографии. Средовой подход в отечественной географии имеет давние традиции, и ведёт свою историю с работ Л.И. Мечникова и А.И. Воейкова (Стрелецкий, 2001). С точки зрения культурной географии интерес вызывают как исследования по изучению взаимодействия природной среды и традиционной культуры вообще (Анучин, 1982; Роль географического…, 1985), так и хозяйственной культуры населения в частности (Потахин, 1995; Традиционный опыт…, 1998). К тому же, этнические традиции природопользования чётко выражаются в фольклоре, топонимике, культуре поведения населения и культовых обрядах (Потахин, 2000).

География образа жизни, которая обрела свою научную самостоятельность (как отрасль общественной географии) в 1980-е гг. (Райтвийр, 1983), в настоящее время уже стала традиционной дисциплиной с достаточно устоявшимися подходами и методиками, и лишь заметно обновляющейся эмпирической базой. Для культурной географии наиболее значимым является направление исследований в географии образа жизни, изучающее социальные предпочтения и интересы населения (включая систему приоритетов и специфику менталитета людей, образующих территориальные общности разного иерархического уровня). Достаточно распространённым методом исследования в рамках данного направления являются социологические опросы населения. При этом наиболее интересные методики по изучению систем ценностей людей, их предпочтений, а также идентичности, разрабатываются в этносоциологии (Арутюнян, 1995; Сикевич, 1994; Дробижева, 1995; Арутюнян и др., 1998; Гудков, 1995, 1996, 1999 и др.).

География культурной инфраструктуры может быть рассмотрена как отрасль географии культуры и, вместе с тем, географии сферы обслуживания. Количество исследований в рамках этого направления заметно увеличилось в 1980-1990-е гг. Во-первых, вопросы развития и размещения культурной инфраструктуры занимают заметное место в комплексных географических исследованиях сферы обслуживания (Алексеев, Зубаревич, 1987; Алексеев, Ковалёв, Ткаченко, 1991). Во-вторых, стало больше внимания уделяться изучению роли городов в формировании инфраструктуры культуры (Пацирковский, 1985) и территориальной организации сети учреждений культуры (Даринский, 1985), музеев (Середина, 1991), заведений, осуществляющих подготовку специалистов с высшим и профессиональным образованием (Катровский, 1988, 1997).

Кульминационным моментом стало объявление культурной географии в качестве самостоятельной дисциплины общественной географии наравне с социальной и экономической географией (Гохман, 1984). Произошло это в первой половине 1980-х гг. и было связано с формированием концепции общественной географии как противовеса устаревшим концепциям экономической и социально-экономической географии (Райтвийр, 1983). С этого момента начинается формирование теоретического направления культурной географии, большой вклад в развитие которого внесли Б.Б. Родоман (1980, 1990), Ю.А. Веденин (1988, 1990), Ю.Д. Дмитревский (1990 в соавторстве с Н.Ф. Дмитревской, 2000), Д.В. Николаенко (1999а) и, наконец, А.Г. Дружинин (1989, 1990, 1991, 1995 и др.).

Закончив обзор истории развития ряда научных дисциплин, подготовивших основу для становления и развития отечественной культурной географии, вернёмся к вопросу об объекте и предмете исследования данной отрасли научного знания. Так, А.Г. Дружинин определяет в качестве наиболее общего объекта культурной географии территориальную организацию культуры (ТОК). При этом объект исследования данной научной дисциплины оказывается практически тождественным интегральному объекту общественной географии - территориальной организации общества. В качестве предмета культурной географии тот же автор называет пространственные закономерности ТОК, включая «всё разнообразие и иерархичность её географически детерминированных и дифференцированных форм» (Сущий, Дружинин, 1994, с. 10). Постановка вопроса об объекте и предмете культурной географии важна не только сама по себе, но с точки зрения анализа её внутренней структуры. Об этом и пойдёт речь в следующем разделе книги.