2.2. Этнические процессы и ЭКЗ на северо-западе Русской равнины до XIII в.

До начала XIII в. в соответствии со стадиями развития Древнерусской ГЭКС и периодами трансформации ГКП северо-запада Русской равнины нами выделено два этапа геодинамики ЭКЗ: дославянский (до V в.) и славянский. Славянский этап разделён на два подэтапа: 1) до VIII в., когда почти всю территорию исследования стали покрывать ЭКЗ со славянским участием; 2) с VIII в., когда начинается формирование внешних ЭКЗ и идёт интенсивное растворение внутренних ЭКЗ Древнерусской ГЭКС.

В начале н.э. территорию северо-запада Русской равнины заселяли финно-угорские и балтийские племена. Проследить границу между территориями расселения финно-угорских и балтских племён можно, опираясь на данные по гидронимии.

В настоящее время финно-угорская гидронимия обнаружена во всех регионах северо-западной России, включая также почти всю территорию Тверской области. Южная граница древней финно-угорской гидронимии проходит немного севернее Смоленской области, далее по северу Белоруссии и реке Даугаве в Латвии. Недавно было доказано присутствие древней финно-угорской гидронимии на северо-западе Белоруссии - в бассейне Западной Двины (Шадыро, Овчинникова, 1992).

Вместе с тем, северная граница древней балтийской гидронимии протянулась по линии Рига - Великие Луки - Тверь, а южная - по р. Припять (Топоров, 1962). То есть две данные гидронимические зоны накладываются одна на другую, создавая переходный пояс, который можно рассматривать как древнейшую балто-финскую ЭКЗ.

В первых веках н.э. этническая граница между двумя основными этнокультурными зонами северо-запада Русской равнины (финно-угорской на севере и балтийской на юге) не только обладала свойствами этноконтактной зоны, но и была подвижной. Так, археологи отмечают инфильтрацию балтского этнического компонента в среду прибалтийско-финского населения: в регионе прибалтийских памятников культуры текстильной керамики получила распространение штрихованная глиняная посуда (Седов, 1990). До прихода славян на территорию Русской равнины балты оттеснили финно-угров несколько к северу (или же ассимилировали проживающие по соседству финно-угорские группировки) (рис. 2).

Рис. 2. Этноконтактные зоны северо-запада Русской равнины в I - начале II тысячелетия н.э.

Буквами обозначены ареалы археологических культур в середине I тысячелетия н.э. (Седов, 1995, с. 220): а - летто-литовских племён; б - каменно-земляных курганов IV-V вв.; в - тушемлинско-банцеровской культуры; г - культуры псковских длинных курганов; д - колочинской культуры; е - позднедьяковской культуры; ж - мощинской культуры; з - пражско-корчакской культуры; и - пеньковской культуры; к - эсто-ливских племён; л - веси; м - мери; н - муромы; о - рязанско-окских могильников; п - мордвы.

Цифрами обозначены ареалы восточнославянских племён в IX-XII вв. (Седов, 1995, с. 362): 1 - словен ильменских; 2 - кривичей псковских; 3 - кривичей смоленско-полоцких; 4 - ростово-суздальской ветви; 5 - радимичей; 6 - вятичей; 7 - северян; 8 - дреговичей; 9 - волынян; 10 - древлян; 11 - полян.

Граница между отмеченными двумя этнокультурными зонами начала н.э. превратилась в последующем в основной этнографический рубеж северо-запада Русской равнины, «проявляясь» в границах почти всех последующих этнокультурных образований.

Древнерусская ГЭКС до XIII в. прошла все основные стадии своего развития: детство и молодость (за пределами северо-запада Русской равнины), зрелость (V-VIII вв.) и старость (VIII-XII вв.).

Формирование этнического слоя ГКП на современной территории северо-западной России и Белоруссии в период славянского заселения, охватывающий в основном вторую половину I тысячелетия н.э., можно рассмотреть, выделив предварительно пять этнокультурных регионов: 1) Повеличье и Приильменье (Псковско-Новгородский), 2) Верхнее Поднепровье и Подвинье (Смоленско-Полоцкий), 3) Верхнее Поволжье (Ростово-Суздальский), 4) Левобережье Днепра (восток Белоруссии), 5) Правобережье Днепра (юг и центр Белоруссии). Каждый из этнокультурных регионов имеет свой субстрат и специфическую этническую историю, разное время появления славян и прохождения стадии этноконтакных зон. Более подробно остановимся на характеристике трёх первых регионов, полностью или частично расположенных на современной территории Северо-Запада России.

Повеличье и Приильменье. До появления здесь славян эти земли входили в ареал культуры текстильной керамики и принадлежали прибалтийско-финскому населению. Большой массив славян появился в бассейнах озёр Псковского и Ильменя в середине I тысячелетия н.э. Славяне были носителями культуры длинных курганов псковского типа. Они заселили бассейны реки Великой, Псковского озера, рек Ловати, Мсты и Мологи (Седов, 1994а). В Псковско-Новгородском регионе места скопления первых длинных курганов соответствуют районам ранней славянской гидронимии: бассейн Великой, земли к югу от Ильменя, а также области между побережьем Псковского и Чудского озёр и среднем течением реки Луги (Агеева, 1974).

В.В. Седов (1995) считает, что обычай сооружения длинных курганов не был привнесён переселенцами, а зародился уже тогда, когда они осели в Псковско-Новгородском регионе. Первые длинные курганы датируются V в., а значит, сама миграция населения на эти земли могла происходить в первой половине V в. или на рубеже IV и V вв.

Предполагается, что славяне переселились из Средней Европы (Повисленья). Миграционный поток населения, достигший бассейнов озёр Псковского и Ильменя, не был этнически однородным. Среди переселенцев, вероятно, были группы западнобалтского (судавско-ятвяжского) населения, втянутого славянами при своём продвижении в общий миграционный поток. Об этом свидетельствуют многие гидронимы Северо-Запада России, которые имеют очевидное западнобалтское происхождение (Агеева, 1974).

В составе населения, оставившего длинные курганы псковского типа, были не только балты, но и местные прибалтийские финны. На первых порах население культуры псковских длинных курганов было пёстрым в этническом отношении, но в конечном итоге неславянские элементы были славянизированы и вошли в состав древнерусской народности. И всё же в целом культура псковских длинных курганов принадлежит не местному населению, а пришлым славянским племенам - предкам псковских кривичей (Седов, 1980).

Группировка славянского населения (северные кривичи - носители культуры длинных курганов псковского типа), осевшая в бассейнах озёр Псковского и Ильменя, оказалась оторванной от основного славянского ареала и какое-то время проживала изолированно от него, в результате чего их язык развивался обособленно от остального славянского мира (Глускина, 1968; Седов, 1989).

Эти славяне заложили основы древненовгородского (точнее, севернокривичского) диалекта, который стал ответвлением даже ещё не восточнославянского, а праславянского языка. Дело в том, что языковые различия между всеми славянскими племенами вплоть до XI в. не выходили за рамки междиалектных различий, существующих внутри любого современного языка. Взаимное понимание между всеми славянами в это время ещё не составляло особых трудностей (Зализняк, 1982, 1988, 1995).

Культура сопок Приильменья была результатом второй крупной волны славянского расселения на севере Русской равнины, датируемой VII в. Основным районом распространения сопок является бассейн оз. Ильмень. Сопки встречаются также в верховьях рек Луги и Плюссы, а также в бассейне Мологи. Вне этой территории немногочисленные сопки известны в отдельных пунктах бассейнов рек Западной Двины и Великой. Какое-то время население культуры длинных курганов и население культуры сопок проживало на одной и той же территории чересполосно. Однако очень скоро начался процесс их этнокультурной интеграции (Седов, 1995).

Памятники культуры сопок приурочены преимущественно к достаточно плодородным, но трудным для обработки почвам речных и озёрных долин, особенно дерново-карбонатным. Поэтому носители культуры сопок рассматриваются как оседлые земледельцы. В отличие от них носители культуры длинных курганов оседали в районах с песчаными и супесчаными почвами, сочетая подсечное земледелие с охотой и рыболовством (Долуханов, 1989; Конецкий, 1989).

Носители культуры сопок не имели собственного этнонима, получив в дальнейшем имя по этнической принадлежности и месту оседания - словене ильменские. Как и предки кривичей, словене ильменские вышли предположительно из земель Среднего Повисленья и продвигались теми же путями и направлениями (Седов, 1994а). О близости словен ильменских с балтийскими славянами говорят антропологические данные, относящиеся к XI-XIII вв. При этом генетическая связь новгородцев с приднепровскими славянами исключается (Седов, 1952; Гончарова, 1997).

Сами сопки датируются VIII-IX вв. Но В.В. Седов (1982) допускает, что данная славянская группировка появилась на северо-западе Русской равнины в более раннее время, мигрируя в общем переселенческом потоке самого конца IV или начала V в. В этногенезе словен новгородских, кроме носителей культуры длинных курганов, приняли участие также местные финноязычные племена. Словене ильменские - этнографическая группа восточного славянства, племенное образование, создавшее свою политическую организацию - племенной союз.

Словене ильменские частично смешались с более ранними группами славян. Однако в западной и южной части ареала культуры длинных псковских курганов местное славянское население почти не было затронуто этой миграцией. В результате севернокривичский диалект разделился на две части - древнепсковскую (псковских кривичей - в дальнейшем жителей Псковской земли и смежных частей Новгородской земли) и собственно древненовгородскую - результат смешения говоров кривичей и словен ильменских (Седов, 1995).

Территории к северу и северо-востоку от Новгорода, где ранее не проживало кривичское население, заселялись словенами ильменскими и частично выходцами из Ростово-Суздальской земли. Поэтому местные говоры отличались от собственно новгородских и рассматриваются как восточноновгородские говоры. Взаимодействие и сближение западных и восточных говоров Новгородской земли происходило уже как следствие их контакта и сосуществования в рамках единого древненовгородского государства (Зализняк, 1995).

Важным внешним фактором развития древненовгородского и древнепсковского диалектов были длительные межъязыковые контакты новгородцев и псковичей с неславянским (финноязычным и восточнобалтским) населением (Глускина, 1968; Костючук, 1997).

В VIII в. в различных регионах восточного славянства появляются ранние торгово-ремесленные поселения - протогорода, которые были очень пёстрыми в этническом отношении. Например, в Старой Ладоге проживали и словене ильменские, и кривичи, и чудь, и балты, и варяги (Давидан, 1986). Такой же характер «точечных этноконтактных зон» имели и древнерусские города. Так, в Новгороде население складывалось из словен ильменских, кривичей, вятичей, радимичей и финских племён с окраин Новгородской земли. В числе жителей Изборска были псковские и смоленские кривичи, словене из Приильменья, радимичи (Седов, 1995).

В XII в., когда Новгородская земля стала самостоятельной единицей Древней Руси, в летописях стали называть три её главных центра - Новгород, Псков и Ладога. Если Новгород был центром словен, Псков - кривичей, то Ладога выступала в качестве центра славяно-финского населения нижнего Волхова и юго-восточного Приладожья. Прежние племенные названия были заменены территориальными: новгородцы, ладожане и псковичи (Седов, 1979).

В XII-XIII вв. основу населения Приильменья и Псковщины уже составляли славяне, но в северных областях расширяющейся Новгородской земли ещё преобладало финноязычное население. В это время только началась инфильтрация славянского населения в район юго-восточного Приладожья, заселённый чудью. К концу периода славянами были ассимилированы только южные группы чуди, проживавшие не севернее современного Тихвина (Рябинин, 1991).

В район проживания белозерско-шекснинской веси переселение славян шло из Новгородской и Ростово-Суздальской земель. Если в конце Х - начале XII в. в этой колонизации участвовали в основном новгородцы, то в более позднее время (XII-XIII вв.) - славяне с верхнего Поволжья (Макаров, 1986).

Северо-западную часть Новгородской земли заселяла водь. Уже в XI-XII вв. в культурном отношении водь сближалась со славянами. Началось смешение води со славянами, в итоге приведшее к славянизации финноязычного населения. В XIII-XIV вв. собственно водской осталась лишь прибрежная полоса Финского залива.

После включения в состав Новгородской земли области расселения корелы в западном Приладожье новгородцы не ввели здесь своей администрации. Корела, хотя и признала зависимость от Новгорода, сохранила свою внутреннюю самостоятельность и создала собственную культуру. Аналогичной была ситуация на территории ижоры, заселявшей земли по обе стороны реки Невы. На первых порах здесь не было новгородской администрации. Ижора находилась в союзническо-даннических отношениях с Новгородом (Седов, 1979).

Верхнее Поднепровье и Подвинье. Дославянским населением региона были племена днепровских балтов. В результате эволюции днепро-двинской культуры раннего железного века здесь сформировалась тушемлинско-банцеровская культура, принадлежащая к одной из группировок днепровских балтов (Шмидт, 1990, 1997). По мнению В.В. Седова, формирование тушемлинско-банцеровской культуры может быть отнесено к V в. Первые славяне из Повисленья появились в ареале тушемлинско-банцеровской культуры в эпоху великого переселения народов. Таким образом, уже в V-VII вв. в среде днепровских балтов присутствовал славянский этнический компонент. Однако местные племена, судя по всему, численно превосходили славянское население (Седов, 1982).

В VIII в. на территории Полоцкого Подвинья и Смоленского Поднепровья вторглись новые группы славянского населения из Псковской земли (Левко, 1997). Перемещение населения из ареала псковских длинных курганов, вероятно, связано с расселением в начале VIII в. словен ильменских, занявших значительную часть ареала псковских длинных курганов.

В VIII-IX вв. преимущественно в северной части территории тушемлинско-банцеровской культуры получили распространение длинные и удлинённые курганы смоленско-полоцкого типа, составившие отдельную археологическую культуру. В результате началось формирование смоленско-полоцкой группы кривичей, в состав которых были включены местные днепровские балты. Основу формирования кривичей составили племена, представленные на раннем этапе культурой псковских длинных курганов. Однако смоленско-полоцкие кривичи стали особым племенным образованием восточного славянства.

Третья волна славянской миграции в Полоцко-Смоленский регион исходила из далёких дунайских земель. С переселением с Дуная, по всей вероятности, связано появление на верхнем Днепре племени смолян, от имени которого образован топоним Смоленск (Седов, 1995).

Кривичи псковские и кривичи смоленско-полоцкие - отдельные этнографические группы восточного славянства. Перед образованием Древнерусского государства кривичи не составляли единого племенного союза. Отдельные кривичские княжения были в Смоленске, Полоцке и, вероятно, Изборске. Ареал длинных курганов в целом охватывал три древнерусские земли - Псковскую, Смоленскую и Полоцкую. Все они, согласно сведениям летописей, были заселены кривичами - самой крупной этнографической единицей восточного славянства (Седов, 1982).

Верхнее Поволжье. В середине I тысячелетия н.э. в верхнем Поволжье и Волго-Окском междуречье обитали носители позднедьяковской археологической культуры - меря и другие финноязычные племена. С другой стороны, население Верхневолжья в некоторой степени было родственно племенам тушемлинско-банцеровской культуры, что объясняется движением групп верхнеднепровского населения в западные районы дьяковской культуры в первой половине I тысячелетия н.э. К этому же времени относятся и первые славянские переселенцы в этом регионе.

С VI в. славяне начали расселяться и в Волго-Окском междуречье среди аборигенного мерянского населения. Местные славяне не имели своего собственного этнонима и соседи могли называть их мерей по имени поволжско-финского племени, на территории которого обосновались славяне. Славянское население, осевшие в начале средневековья в Верхневолжском регионе и в части Волго-Окского междуречья, постепенно славянизировало местные финноязычные племена и стало ядром-основой древнерусского населения Северо-Восточной Руси. В IX-X вв. славяне расселялись к северу, вплоть до южных берегов Белого моря.

Уже в Х в. в междуречье Волги и Клязьмы проникают славяне из Новгородской земли. В последующем наблюдался постоянный приток новых групп населения с Северо-Запада, что прослеживается и по антропологическим материалам (Алексеева, 1974). Переселенцы растворялись среди славянского населения, осевшего здесь в более раннее время. В составе миграционных потоков в ранний период были также скандинавы и выходцы из прибалтийско-финской среды.

В XI-XII вв. в регион также осуществлялась миграция кривичей из Смоленской земли. Переселенцы из областей смоленско-полоцких кривичей проникли в тверское поречье Волги, а некоторые группы достигли даже Мещерско-Муромского края, рассеиваясь среди местного населения Ростово-Суздальской земли (Седов, 1995).

Левобережье Днепра. Бассейн р. Сож, где предположительно в IX в. начали расселяться радимичи, не соответствует какой-либо специфической субстратной территории. Как и на соседних землях, до славян здесь обитали днепровские балты. Однако в курганной культуре радимичей, датируемой X-XII вв., в большей степени, чем в других местах древнего балтского ареала, проявляются собственно балтские элементы.

Радимичи считаются самостоятельным этническим образованием, но не праславянским племенем, а племенным новообразованием. На IX в. в Посожье приходится формирование своего собственного племенного союза с целым рядом этнографических особенностей (Седов, 1982).

Правобережье Днепра. Одну из крупных этнографических группировок славян на поздней стадии эволюции праславянского языка составляли племена пражско-корчакской культуры. Наиболее ранние памятники пражской культуры обнаружены именно в Припятском Полесье и на соседних территориях (Гавритухин, 1997).

В Восточной Европе племена пражско-корчакской культуры заселяли в VI-VII вв. Волынь и правобережную часть Киевского Поднепровья. Это были дулебы - праславянское племя, расчленённое на несколько частей в результате славянской миграции. В VIII-X вв. дулебские племена разделились на весьма близкие друг к другу племена: волыняне, древляне, поляне и дреговичи. В X-XII вв. волыняне и дреговичи продолжили расселение в северном направлении. На первых порах дреговичи представляли собой балто-славянский симбиоз. В дальнейшем местные балты были постепенно ассимилированы (Седов, 1970).

Таким образом, древляне, поляне, волыняне и дреговичи были территориальными новообразованиями, сформировавшимися на основе одного из крупных праславянских образований начала средневековья. Только со временем у данных территориальных группировок начали складываться некоторые этнографические особенности (Седов, 1995).

Таким образом, к XIII в. в основном завершились массовые переселения славян на современные территории Северо-Запада России и Белоруссии. Однако процесс ассимиляции славянами финно-угорского и балтского населения на этих территориях продолжался. Наиболее крупные ареалы не ассимилированного финно-угорского населения сохранялись в северной части региона исследования (побережье Чудского озера, Финского залива, Ладожского и Онежского озёр). Эти территории стали составлять северную часть пояса внешних ЭКЗ Древнерусской ГЭКС. Так и не началась ассимиляция финно-угорского и балтского населения, проживающего на побережье Балтийского моря (современная территория Эстония и Латвии). Лишь на востоке современных Эстонии и Латвии предпринималась попытка ассимиляция неславянского населения, которая так и не дала конечного результата. Тем не менее, эти территории уже тогда, хотя и временно, представляли собой западную часть пояса внешних ЭКЗ. На остальной территории, занятой Древнерусской ГЭКС, ещё сохранялись островки не ассимилированного балтского и финно-угорского населения (внутренние ЭКЗ), которые интенсивно растворялись, становясь частью моноэтнического пространства.

XIII в. стал переломным для этнокультурных процессов в регионе исследования. Во-первых, происходит не только старение, но даже и гибель Древнерусской ГЭКС, которая после монгольского нашествия предоставила свою этническую основу для становления Великорусской ГЭКС. Во-вторых, молодая Великорусская ГЭКС начинает активно расширять свою территорию, стимулируя создание всё новых внешних ЭКЗ и достаточно быстро растворяя внутренние ЭКЗ. На стадиях молодости и зрелости Великорусской ГЭКС на этнокультурные процессы в значительной степени влияла динамика государственных границ, которой уделено особое внимание в следующем разделе книги.